Марсианские истории - Страница 63

Чек заметил, что она худеет, слабеет и бледнеет. Он поговорил с ней об этом, и она объяснила ему, что ей не нравится вот здесь под землей, что ей нужен воздух и солнечный свет, или она и дальше будет слабеть и в конце концов умрет. Очевидно, он передал ее слова Лууду, так как вскоре объявили ей, что король распорядился перевести ее в крепость. Она надеялась, что это следствие ее беседы с Чеком. Даже просто вновь увидеть солнце было счастьем, к тому же у нее вновь появится надежда на бегство, о чем она не осмеливалась думать раньше, так как знала, что без посторонней помощи ей не выбраться из запутанных подземных лабиринтов на поверхность.

Теперь же у нее появилась слабая надежда. В конце концов, она теперь видит холмы, а раз так, то разве не может появиться возможность достичь их? Если бы у нее было десять минут — всего десять коротких минут! Самолет все еще там. Она знала где его искать. Всего десять минут, и она свободна, свободна и далека от этого ужасного места. Но дни проходили и она никогда не оставалась одна даже на пять минут. Она непрерывно обдумывала план спасения. Если бы не бенсы, ей удалось бы бежать ночью. Чек ночью всегда отделялся от тела и находился в каком-то полукоматозном состоянии. Нельзя было сказать, что он спит, это вообще не походило на сон, так как его безвекие глаза не закрывались и оставались неизменными. Ночь он неподвижно лежал в углу. Тара Гелиум тысячи раз разыгрывала сцену спасения. Она подбежит к рикору и выхватит меч, висящий на его доспехах. Она сделает это, прежде чем Чек поймет, что происходит, и раньше, чем он поднимет тревогу, она опустит лезвие меча на эту отвратительную голову. Всего за несколько мгновений она достигнет ограды. Рикоры не остановят ее: у них нет мозга, чтобы сообразить, что она убегает. Она много раз следила из своего окна за тем, как открывают и закрывают ворота, выходящие в поле, и знает теперь, как действует замок. Она откроет его, выбежит и понесется к холмам. Холмы так близки, что ее не смогут догнать. Так просто! Было бы просто если бы не бенсы. Бенсы ночью, а работники на полях — днем!

Заключенная в крепости, лишенная движений, девушка не делала того, что ожидали ее похитители. Чек спросил ее, почему она не полнеет: ведь сейчас она выглядит хуже, чем в тот момент, когда ее захватили. Эти вопросы были повторением вопросов Лууда, и это позволило Таре Гелиум выработать новый план спасения.

— Я привыкла гулять на свежем воздухе при свете солнца, — сказала она Чеку. — Я не могу быть такой, как прежде, так как заперта в этой комнате, дышу затхлым воздухом и не двигаюсь. Разреши мне выходить ежедневно на поля и гулять там на солнце. Тогда, я уверена, вскоре буду толстой и красивой.

— Ты попытаешься убежать, — сказал он.

— Но как я могу попытаться, если ты всегда со мной? — спросила она. — И даже если я попробую бежать, куда я пойду? Я даже не знаю в каком направлении Гелиум. Наверное, он очень далеко. В первую же ночь меня растерзают бенсы, разве не так?

— Ты права, — сказал Чек. — Я спрошу об этом Лууда.

На следующий день он сказал, что Лууд разрешил ей выйти на поля. Он подождет еще несколько дней и проследит за ее успехами.

— Если ты не станешь толще, он использует тебя для других целей, — сказал Чек, — а не как пищу.

Тара Гелиум содрогнулась.

В этот день и во все последующие она выходила из крепости и через ворота проходила на поля. Она постоянно искала возможности для спасения, но Чек всегда был рядом с ней. Но не столько его присутствие удерживало ее от бегства, сколько многочисленные работники, всегда находившиеся между нею и холмами, где находился ее самолет. Она легко бы избавилась от Чека, но было слишком много других. Наконец однажды, выходя на поля, Чек сказал ей, что это она делает в последний раз.

— Вечером ты пойдешь к Лууду, — сказал он. — Мне очень жаль, что я больше не услышу твоего пения.

— Вечером! — она с трудом перевела дыхание, голос ее дрожал от ужаса.

Она быстро взглянула на холмы. Они были так близко! Однако, между нею и ими были неизбежные работники — не менее двух десятков.

— Пойдем туда, — сказала она, указывая в их сторону. — Я хочу посмотреть, что они делают.

— Слишком далеко, — ответил Чек. — Я ненавижу солнце. Здесь, под тенью дерева, гораздо приятней.

— Хорошо, — согласилась она, — оставайся здесь, а я пойду туда. Это займет не более минуты.

— Нет, — ответил он. — Я пойду с тобой, хочешь убежать, но тебе это не удастся.

— Я не могу убежать.

— Я знаю, — согласился он, — но ты можешь попытаться. Я не советую тебе делать этого. Может, лучше вернуться в крепость? Если ты убежишь, мне придется туго.

Тара Гелиум видела, что теряет последний шанс. Других больше не будет. Она искала хоть какой-нибудь предлог, чтобы оказаться поближе к холмам.

— Я прошу немного, — сказала она. — Вечером ты попросишь, чтобы я спела. Это будет в последний раз. Если ты не позволишь мне подойти и посмотреть, что делают эти калданы, никогда не буду петь для тебя.

Чек колебался.

— Я буду все время держать тебя за руку, — сказал он.

— Пожалуйста, если хочешь, — согласилась она. — Пойдем!

Они двинулись к рабочим и к холмам. Небольшой отряд калданов выкапывал клубни из земли.

Она заметила, что все они заняты своей работой, их отвратительные глаза были устремлены вниз. Она подвела Чека совсем близко к ним, говоря, что хочет внимательнее рассмотреть их работу. Все время он цепко держал ее за руку.

— Очень интересно, — сказала она со вздохом, затем вдруг: — Смотри, Чек! — и быстро указала назад, на крепость.