Марсианские истории - Страница 103

103

— И ты никогда не пытался вернуться в родной город? — спросил Гохан.

— Никогда надежда не исчезала из моего сердца, — ответил Тасор. — Я мечтал об этом днем и ночью, но всегда приходил только к одному и тому же выводу — что есть только один способ бежать. Я должен был ждать, пока судьба не поможет мне попасть в отряд, направляющийся за рабами Гатола. Тогда, в границах моей родины, они меня бы больше не увидели.

— Возможно, сейчас такая возможность в твоих руках, — сказал Гохан, — если преданность твоему собственному джеду не угасла за годы службы в Манаторе. — И это предложение звучало так же, как вопрос.

— Если бы мой джед стоял передо мной! — воскликнул Тасор. — Мое признание не раскрыло бы его инкогнито, и я сложил бы свой меч у его ног и просил бы о высшей милости умереть за него, как мой отец в свое время умер за его отца.

Больше нельзя было сомневаться ни в его искренности, ни в том, что он опознал Гохана. Джед Гатола улыбнулся.

— Если бы твой джед стоял перед тобой, то, несомненно, он приказал бы приложить все твои возможности и всю отвагу для спасения принцессы Тары Гелиум, — сказал он многозначительно. — Если бы он располагал сведениями, которые я получил во время своего плена, он сказал тебе: "Иди, Тасор, в тюрьму, где томится А-Кор, сын Гайи из Гатола, освободи его, подними с ним вместе всех рабов из Гатола, затем отправляйтесь к Воротам Врагов и предложите свою судьбу У-Тору из Манатоса, мужу Гайи из Гатола, попросите его атаковать дворец О-Тара и освободить принцессу Тару Гелиум. А затем попросить освободить рабов из Гатола, дать им оружие и помочь вернуться на родину". Так, Тасор из Гатола, приказал бы тебе Гохан, твой джед.

— Обещаю тебе, раб Туран, что я приложу все усилия свои, чтобы выполнить все это после того, как мы найдем подходящее убежище для Тары Гелиум и ее пантана — ответил Тасор.

Взгляд Гохана выразил Тасору благодарность его джеда Оба они понимали, что Тасор или выполнит поручение, или же умрет. Любимый вождь возложил на его плечи не только ответственность за жизнь Гохана, Тары, но и благосостояние, а, возможно, и само существование Гатола И он быстро повел их по заплесневелым коридорам старого дворца, где пыль веков лежала нетронутой на мраморных плитках. Вновь и вновь пытался он открыть двери, пока ему не попалась незапертая. Открыв ее, он ввел их в комнату, серую от пыли.

Рассыпанные меха и шелка лежали у стен, на стенах висело древнее оружие, видны были фрески, краски которых поблекли от времени.

— Здесь будет лучше всего, — сказал он. — Сюда никто не придет. Я сам никогда не был здесь, поэтому знаю об этих коридорах не больше вас. Но все равно я сумею найти вас вновь и принести вам пищу и питье. Эту часть дворца занимал король О-Май во времена своего правления пять тысяч лет до О-Тара. В одной из этих комнат он был найден мертвым, и его лицо было так искажено, что все, кто видели его, сходили с ума. Но на нем ре было никаких следов насилия. С тех пор никто не занимал помещений О-Мая, так как согласно легенде, духи корфалов преследуют здесь дух убитого джеддака со стонами и скрежетом. Но, — добавил он, — как бы желая подбодрить себя и своих товарищей, — вряд ли культура Гатола и Гелиума признает подобные сказки.

Гохан засмеялся.

— Если все, кто смотрел на него, сходили с ума, то кто же подготовил его тело к погребению, которое положено джеддаку?

— Никто, — ответил Тасор. — Его оставили там, где нашли, и до сих пор его распадающиеся кости лежат в одной из забытых комнат этих заброшенных апартаментов.

Тасор оставил их, уверив, что использует первую же возможность, чтобы увидеться с А-Кором и что на следующий день принесет им пищу и воду.

После ухода Тасора, Тара подошла к Гохану и взяла его за руку.

— События развертывались так стремительно после того, как я узнала тебя под этим маскарадом, — сказала она, — что я не успела выразить тебе признательность и восхищение твоей отвагой и искусством… Позволь мне еще раз подтвердить, что я у тебя в долгу, и обещаю, что твоя доблесть не останется невознагражденной. Ты получишь награду из рук моего отца в Гелиуме.

— Мне не нужна иная награда, — ответил он, — кроме счастья знать, что женщина, которую я люблю, счастлива.

На мгновение глаза Тары сверкнули прежним высокомерием, затем смягчились и она печально покачала головой.

— Я не хочу упрекать тебя, Туран, — сказала она. — Ты храбрый и верный друг Тары Гелиум, но ты не должен произносить слов, которых мои уши не должны слышать.

— Ты хочешь сказать, — спросил он, — что уши принцессы не должны слышать слова простого наемника-пантана?

— Нет, Туран, — ответила она, — но честь не позволяет мне слушать слова любви, ни от кого, кроме того человека, с кем я помолвлена, моего соотечественника Джора Кантоса.

— Значит ли это, Тара Гелиум, — вскричал он, — что если бы ты не была помолвлена…

— Стой! — приказала она. — Ты не должен добиваться еще чего-нибудь, кроме того, что услышал.

— Глаза часто более красноречивы, чем уста, Тара, — ответил он. — А в твоих глазах я прочел, что ты никогда не испытываешь ненависти и презрения к пантану Турану — мое сердце говорит, что твои уста лгут, когда ты в гневе кричала "Я ненавижу тебя!"

— Я не ненавижу тебя, Туран, но и не могу любить, — просто ответила девушка.

— Когда я выбрался из комнаты И-Госа, то готов был поверить, что ты на самом деле ненавидишь меня, — сказал он. — Мне казалось, что только ненависть может объяснить твой уход, даже без попытки, освободить меня: но теперь сердце и рассудок говорят мне, что Тара Гелиум не оставила бы товарища в беде. Но я все еще не знаю, как это случилось.

103