Марсианские истории - Страница 123

123

— Он говорил мне об этом несколько раз, умоляя вернуть ему тело-вещь, о которой, как я объяснил ему, никак не могло быть и речи, если случай не приведет в мою лабораторию труп купившего его тело клиента, случай, стоявший выше пределов вероятности при таком богатстве, как у моего клиента. Парень предлагал мне даже, чтобы я позволил ему уйти и убить моего клиента, а затем принести его тело обратно, чтобы я мог произвести обратную операцию, вернув его мозг в его тело. Когда я отказался сообщить ему имя теперешнего владельца его тела, мрачность его возросла, но до самого момента твоего прибытия, когда он напал на меня, я не подозревал о глубине его комплекса ненависти.

Чувства — это преграда прогрессу. И в Туноле, вероятно, меньше подвержены их капризу, чем большинство других наций, но до сих пор многие из моих соотечественников до некоторой степени жертвы этих чувств. Это, однако, имеет свои преимущества, компенсирующие их пагубные влияния. Без них мы не могли бы иметь стабильное правительство и фандалиане или другие какие-нибудь народы опустошили бы кашу страну и завоевали бы ее; но достаточно низшим классам иметь некоторую толику чувств, чтобы дать им верность джеддаку Тулона, а высшие классы достаточно умны, чтобы в их собственных интересах держаться у трона.

С другой стороны, фандалиане — отъявленные сентименталисты, удовлетворенные абсолютными глупостями и суевериями, рабы тщеславия. Ну, сам факт, что они терпят на троне старую мегеру Заксу, клеймит их как бестолковых идиотов. Она невежественная, глупая, высокомерная, эгоистичная, жестокая и сварливая женщина. До сих пор фандалиане должны сражаться и умирать потому, что отец ее был джеддаком Фандала. Она так обложила их налогами, что они шатаются под их тяжестью, она плохо управляет ими, она эксплуатирует, обманывает их, а они падают ниц у ее ног и поклоняются ей. Почему? Потому, что ее отец был джеддаком Фандала, и его отец был им до этого, и так далее в древность. И все потому, что они руководствуются скорее чувствами, чем разумом. Потому, что их безнравственные правители платят и за чувства.

— У нее нет ничего, что говорило бы в ее пользу как нормального человека — даже нет красоты. Ты знаешь, ты видел ее!

— Я видел ее? — спросил я.

— Ты ассистировал мне в тот день, когда мы дали ее старому мозгу новую шкатулку, в день, когда ты прибыл с того, что зовешь Землей.

— Она? Эта старая женщина была джеддарой Фандала?

— Это была Закса, — подтвердил тот.

— Ты не соглашался на ее лечение, и один из землян мог подумать, что это лишь простая женщина, ведь ты обращался с ней не так, как подобает обращаться с правительницей.

— Я — Рас Тавас, — сказал старик. — Почему я должен склоняться перед кем-нибудь другим? В моем мире ничего не имеет такого значения, как ум, и во всех отношениях могу сказать без сомнения, что я не знаю разума более великого, чем мой.

— В таком случае, вы не без сантимента, — сказал я улыбаясь. — Вы обладаете одним из чувств — гордостью.

— Это не гордость, — сказал он. — Это факт! Факт, доказать который не представляет трудности. По всей вероятности, я имею наиболее развитый и хорошо фунциклирующий мозг среди всех знакомых мне ученых, и это показывает, что я обладаю наиболее развитым и хорошо функционирующим разумом на всем Барсуме. Из того, что я знаю о Земле и судя по тебе, я убежден, что на твоей планете разум может лишь слабо приблизиться к тому, который я развил в себе за время тысячелетней учебы и исследований. Расум-Меркурий или Косум-Венера могут, возможно, выдвинуть умы равные или даже выше, чем мой. Пока что мы изучаем их мозговые волны. Наши инструменты еще недостаточно разработаны, мы можем лишь предполагать, что они — существа крайне утонченные и подвижные.

— А это что за девушка, тело которой ты отдал джеддаре? — спросил я невпопад, потому что у меня из головы не могла выветриться мысль об этом прекрасном теле, в котором, в самом деле, должен был находиться соответствующий — ласковый и прекрасный ум.

— Просто объект! Просто объект! — повторял он, размахивая руками.

— Что с ней станет? — настаивал я.

— Какая разница, что станет? — спросил он. — Купил ее с партией военнопленных. Я не могу даже назвать, из какой страны мой агент получил их, или откуда они родом. Такие сведения не имеют значения.

— Она была жива, когда ты купил ее?

— Да. Ну и что?

— Ты убил ее?

— Убил ее? Нет! Я сохранил ее. Это было около десяти лет назад. Почему я должен был позволить ей стать старой и морщинистой? Она тогда не имела бы такой цены теперь. Когда Закса купила ее, она была такая же свежая, как в тот день, когда я получил ее. Много женщин смотрело на нее и хотело заполучить ее лицо и тело, но только джеддара оказалась в состоянии взять ее. Она заплатила высочайшую цену из тех, какие мне когда-либо платили!

— Да, я держал ее долгое время, но я знал, что она в один прекрасный день придет ко мне и принесет высокую цену. Она в самом деле была прекрасна, и таким образом, чувство нашло свое применение — если бы не чувства, не нашлось бы дураков поддерживать ту работу, которую я веду, и это продлевает мои исследования на более высоком уровне. Ты должен быть удивлен, я знаю, если бы я сказал тебе, что чувствую, что почти способен воспроизвести рациональное человеческое существо воздействием различных химических комбинаций и групп людей. Они, вероятно, полностью неизвестны на Земле земным ученым, насколько я могу судить о незначительности твоих знаний о таких вещах.

123